— А у него много дамочек?

— Я видел только нескольких. Приезжают всегда на своих машинах. Иногда остаются до утра, но чаще уезжают.

— Откуда ты знаешь?

— А я живу напротив, — ответил подросток, ни капли не смутившись. — И люблю следить за тем, что происходит.

— Ладно. А ты мне скажешь, приезжал ли кто-нибудь сюда сегодня ночью?

— С него мне это вам говорить?

— А я из полиции.

Он присвистнул и стал разглядывать ее значок.

— Ого! Нормально! Вы что, думаете, он и есть — тот серийный убийца? Я хочу быть в курсе событий.

— Знаешь, не надо меня допрашивать. Лучше скажи, ты следил за домом вчера ночью? Да, кстати, как тебя зовут?

— Барри. Я вчера сидел дома — смотрел телик, слушал музыку. Вообще-то мне надо к экзаменам готовиться…

— А почему ты сегодня не в школе?

— Слушайте, а вы случайно не из отдела по работе с подростками? — Он нервно захихикал. — Рано еще. Мы сегодня во вторую смену.

— Ладно. Так что насчет прошлой ночи?

— Я видел, как Марко Анжелини куда-то уехал. Часов в восемь. А потом, наверное около полуночи, появился Дэвид, в роскошной тачке. Вылез не сразу. Долго сидел, вроде как не мог решить, что делать.

Барри сделал прыжок с переворотом и чётко приземлился обратно.

— Потом он вышел и отправился в дом. Только ноги едва волочил — словно под кайфом. Я не видел, вернулся ли мистер Анжелини. Наверное, уже отключился. В смысле, заснул.

— Заснул? Понятно. А утром кто-нибудь отсюда выходил?

— Вроде нет. И тачка все еще стоит.

— Вижу. Спасибо.

— Эй! — Он развернулся и объехал вокруг Евы. — А копом быть круто?

— Иногда круто, иногда — не очень.

Ева поднялась по ступенькам к двери Анжелини и позвонила.

— Извините, но никого нет дома, — раздался голос входного автоответчика. — Если хотите, оставьте сообщение.

Ева смотрела прямо на «глазок» в двери.

— Сообщение следующее: если никого нет дома, я сейчас пойду к своей машине и запрошу ордер на обыск дома. Это займет не более десяти минут.

Она отошла в сторону и подождала минуты две, после чего дверь открылась и на пороге появился Дэвид Анжелини.

— Лейтенант?

— Мистер Анжелини, мне нужно задать вам несколько вопросов. Выбирайте: здесь или в Центральном участке?

— Входите. — Он отступил назад. — Я только прошлой ночью прилетел в Нью-Йорк. И еще не совсем пришел в себя.

Дэвид провел ее в гостиную, выдержанную в темных тонах, и вежливо предложил кофе, от которого она столь же вежливо отказалась. На нем были узкие слаксы (такие она видела на улицах Рима) и кремовая шелковая рубашка с широкими рукавами, на ногах — туфли из мягчайшей кожи в тон рубашке.

Но глаза его беспокойно бегали по сторонам, и, усевшись в кресло, он стал нервно барабанить пальцами по подлокотнику.

— У вас появилась новая информация по делу матери?

— Думаю, вы прекрасно понимаете, почему я здесь.

Он судорожно облизнул пересохшие губы, и Ева поняла, почему из него получился такой плохой игрок.

— Простите?

Она поставила на столик диктофон.

— Дэвид Анжелини, позвольте ознакомить вас с вашими правами. Вы не обязаны делать заявление. Если вы его сделаете, оно будет зафиксировано и может быть использовано против вас в суде. Вы имеете право воспользоваться услугами адвоката.

Ева продолжала перечислять его права, но он перебил ее.

— В чем вы меня обвиняете?

— Обвинение против вас еще не выдвинуто. Вы желаете вызвать адвоката?

Он нервно вздохнул.

— Пока что нет. Я полагаю, вы сообщите мне, что именно вы хотите выяснить?

— Безусловно. Мистер Анжелини, где вы находились между одиннадцатью и двенадцатью часами вечера тридцать первого мая?

— Я уже сказал, что только что вернулся в город. И из аэропорта приехал сюда.

— Вы приехали сюда прямо из аэропорта?

— Да. У меня была назначена одна встреча, но я ее… отменил. — Он расстегнул ворот рубашки, словно ему было трудно дышать. — Перенес на другое время.

— В котором часу вы прибыли в аэропорт?

— Самолет приземлился где-то около половины одиннадцатого.

— И вы приехали сюда?

— Я же уже сказал!

— Да, сказали. — Ева посмотрела на него пристально. — И солгали. Но вы плохо умеете лгать. Взгляд вас выдает.

Дэвид встал. Лоб его покрылся потом, голос звенел от злобы и страха.

— Пожалуй, я все-таки предпочту воспользоваться услугами адвоката, лейтенант. И свяжусь с вашим начальством. Полицейские часто позволяют себе угрожать ни в чем не повинным людям в их собственном доме?

— Как придется, — пробормотала она. — К сожалению, не могу сказать, что вы ни в чем не повинны. Можете вызвать своего адвоката. Мы отправляемся в Центральный участок.

Но он не бросился вызывать адвоката.

— Я не совершил ничего противозаконного!

— Начнем с того, что вы солгали офицеру полиции. Вызывайте адвоката.

— Подождите! — Дэвид принялся взволнованно расхаживать по комнате. — В этом пока нет необходимости.

— Вы вольны в своем выборе. Хотите изменить показания?

— Видите ли, это очень тонкое дело, лейтенант…

— Странно. Я всегда считала, что убийство — дело грубое.

Он продолжал метаться из угла в угол.

— Вы должны понять, что дела нашей фирмы сейчас не в лучшем состоянии. И ненужное паблисити может только навредить. Через неделю, максимум через две, все будет улажено.

— Вы что, предлагаете мне ждать, пока вы решите свои финансовые вопросы?

— Я готов предложить компенсацию за ваше время и ваши старания.

— Неужели? — изумилась Ева. — И какого рода компенсацию вы предлагаете, мистер Анжелини?

— Могу предложить десять тысяч. — Он выдавил из себя некое подобие улыбки. — Даже вдвое больше, если вы просто забудете об этом.

Ева повернулась к диктофону.

— Прошу обратить внимание на то, что Дэвид Анжелини предложил взятку ведущему расследование офицеру, лейтенанту Еве Даллас, которая от взятки отказалась.

— Сука! — сказал он тихо.

— Вы напрасно отказались от адвоката, Анжелини: едва ли он одобрил бы ваши действия. Что вы делали вчера у здания «Канала 75»?

— Я не говорил, что был там.